Он был, конечно, шпион, вполне вероятно, это не настоящее его имя, но записки о Московии он оставил. И с этим текстом работают ученые историки.
В России он был в 1689 году. Принимали его, как и положено – первые лица государства, дьяки и ближайшие к царю бояре. Допущен был и царю руку целовать. Коротко. На обед не оставили, дали аудиенцию. И вот, что он написал о Петре Великом:
«Пётр весьма высок ростом, хорошо сложен и довольно красив лицом. Глаза у него довольно большие, но блуждающие, вследствие чего бывает неприятно на него смотреть. Несмотря на то, что ему только 20 лет, голова у него постоянно трясётся. Любимая его забава заключается в натравливании своих любимцев друг на друга, и весьма нередко один убивает другого из желания войти к царю в милость. Зимою он велит вырубать огромные проруби во льду и заставляет самых толстых бояр проезжать по ним в санях. Так как молодой лёд оказывается непрочным, то они проваливаются в воду и нередко тонут. Любит он также звонить в большой колокол, но самая главная страсть его — любоваться пожарами, которые весьма часто случаются в Москве. Москвитяне не берут на себя труда тушить их, пока огонь не истребит 400 или 500 домов. Правда, что и убытка тут бывает большею частью немного, потому что дома москвитян не лучше свиных хлевов во Франции и в Германии; их продают на рынке совсем готовыми. В 1688 году сгорело в Москве 3000 домов, и в прошлом году в продолжение четырёх месяцев я видел три пожара, каждый из которых истребил по малой мере 500—600 домов. Пожары чаще всего происходят от пьянства и неосторожного обращения с огнём, так как они никогда не тушат свечей, горящих в их комнатах перед иконами».
Почти маслом картина. За батюшку-царя тоже обидно. И зачем нужно было донести именно такой портрет царя – не ясно. В Москве, увы, нет центра по изучению той эпохи, да и ни одного мемориального комплекса, посвященного периоду петровских реформ тоже.
Где жил дипломат – не известно (наверное, до него никому дела и не было), бывал не раз в Кремле, а также у князя Бориса Голицына (это тот, что построил храм в Дубровицах), но зато сохранилось описание одного из обедов, который ему прислали с царского стола.
«Присланный ко мне царский обед состоял из огромного куска копчёного мяса, в 40 фунтов весом (это почти 20 килограммов), многих рыбных блюд, приготовленных на ореховом масле, половины свиной туши, непропечённых пирогов с мясом, чесноком и шафраном и трёх огромных бутылей с водкою, вином и мёдом; по исчислению присланного можно понять, что обед был мне важен как почесть, а не как угощение».
В общем, был, мед-пиво пил…
